Опять фестами балуюсь) С однострочников.

[ur-yraid-www-ptth]

V-01 Оз/Гилберт. А что, если бы Гилберта нашел не Джек, а маленький Оз?

Мальчик был похож на волчонка: потрёпанный, весь в бинтах, с непослушными чёрными волосами, пронзительно-жёлтыми глазами и диким взглядом, от которого бросало в дрожь. Оз сидел напротив и с интересом разглядывал его. Юный Безариус протянул руку, намереваясь, видимо, поправить слегка сползший бинт, но Гилберт шарахнулся от неё, как от огня.
-Ты меня боишься? - удивлённо.
-Извините, господин.
-Вот именно - господин! Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. - улыбнулся Оз. - И другим не позволю!
Пока Безариус поправлял бинт, Гил вдыхал слабый запах роз и сладостей, исходивший от его рук и думал, точнее, убеждал себя, что Оз - избалованный дворянский отпрыск, такой же как и все, кто подбирали его с братом до этого, и что как только он наиграется с ними, то сразу выбросит обратно на улицу. Как ненужные игрушки.
Но почему-то Гилберту так мучительно хотелось верить его словам.

V-31 Оз/Гилберт. "Лучше бы ты убил меня тогда!" Осторожно вытирать слезы. "Мой глупый Гилберт..."

-Лучше бы ты убил меня тогда!
Гилберта сотрясает мелкая дрожь. Оз только грустно улыбается и притягивает слугу к себе. Уже не впервой: Найтрей всё чаще говорит это, кода они остаются наедине.
-Ну, Гил, не говори так. Что бы я без тебя делал?
-Жил бы счастливо! Все жили бы с-счас... - Ворон пытается сдерживаться, но чувства всё равно берут своё и он, всхлипнув, утыкается в плечо Безариусу. Оз гладит Гила по спине и шепчет что-то успокаивающе.
Когда Найтрея, наконец, отпускает, мальчик приподнимает его лицо и осторожно вытирает слёзы. Покусанные губы, мокрые покрасневшие глаза и это жалобно-беспомощное выражение лица. Оз снова улыбается - так никуда не годится.
-Уже такой взрослый, а ведёшь себя, как будто тебе ещё 14. - легко касается губами губ. - Мой глупый Гилберт...

V-42 Барма. Устраивать в одиночестве спектакль иллюзий.

Просторный зал с высоким потолком; свет громоздких люстр золотит стены, на которых в беспорядке развешаны причудливые картины. Кто помнит, на сколько они стары?
Великое множество солидных представителей Высшего Общества, разодетых в пух и прах в пёстрые пышные платья; мужчины кланяются и приглашают девушек на танец; девушки жеманно улыбаются за тканью вееров и принимают приглашения. Кто помнит, в который раз они кружатся под ритм вальса?
В середине стоит человек; его взгляд отрешенно обводит силуэты танцующих пар, но сам он не двигается с места, и кажется иллюзией, видением, одиноким призраком, лишнем на этом празднике жизни.
Помнит ли, что здесь он и вправду совершенно один?